***
Тут действует не память. Что-то третье,
Незнаемое, что-то от тоски,
Легчайшее, как выдох междометья,
Летучее, как взмах руки.
Тут действует не память. Что-то вроде
Беспамятности. Что-то от беды,
Когда в неволе тянешься к свободе
И жизнь свою клянешь на все лады.
Тут действует не память, а наитье,
Слепая страсть, усталость от забот,
Когда мельканье мотылька — событье,
А влажный ветерок — переворот.
***
Пишу стихотворенье,
На нем остался след —
Клубничное варенье,
Отрада детских лет.
Досталось это благо
Из бабушкиных рук,
И вот хранит бумага
Тот цвет, и вкус, и звук.
Хранит стихотворенье
Ту лиственную тень,
То давнее варенье,
Тот невозвратный день.
***
Мелеют души, как моря.
Не исключение моя
Душа, не чуждая восторга,
Душа,не проданная с торга.
Она на солнцепеке лет
Обожжена, и больше нет
Ни влаги для нее, ни сини
В нечеловеческой пустыне,
где вместо парусов и рыб —
Скопления песчаных глыб.
***
Ах, эти менуэты и гавоты!
Ах, эти приседанья, повороты,
И паузы, и вздохи, и подчас
Признанье на ходу: “Люблю я вас”,
“Шалун, оставьте!”, “Нет, моя богиня,
Я не оставлю, и клянусь — отныне
Я раб ваш”, “Не шутите, Никола”,
“Казните, я готов всегда за вами...” Мгла
За окнами, а в зале свечи, свечи,
И женские сияющие плечи,
И этот локоток, что светлячок,
оркестр на хорах. Вальса ветерок,
И ветер у виска. “Готов за вами”.
“Терпите, Никола”... А за словами
Дыханье, смех, духи, глаза, глаза —
Какая дымчатая бирюза.
Ах, эти приседанья, повороты.
Ах, эти менуэты и гавоты...
Прошу тебя, — среди тревог и бед
Давайка ступим в тот летящий след, —
В тот след скользящий, вальсовый, беспечный, —
В наш сумасшедший век бесчеловечный.
Подземный переход
Лукавый замысел — подземный переход.
Кротовый умысел. Маршруты Алигьери.
Из года в год воинствующий сброд,
не столько уповая на приход,
подсчитывает общие потери.
Кто городил подобный огород?
Безмолвствующий кто повел народ?
Кто проявил завидную прилежность?
Два выхода и оба в неизбежность,
И два пути надежды в безнадежность.
Безвыходность — подземный переход.
Поэт прожил 82 года. Так же длинна и его литературная жизнь: первая публикация вышла в Киеве в 1940 году, а последний прижизненный сборник "Бездна жизни" - в 1996. Похоронен Лев Озеров на Востряковском кладбище Москвы.
